27 ноября – 110 лет со дня рождения главного архитектора Ленинграда Николая Варфоломеевича Баранова.
«Война и блокада непостижимым образом сблизили меня с городом. Я всегда любил Ленинград, но теперь эта любовь приобрела новое качество. Так, родители, спасшие тяжело больного ребёнка, любят его ещё сильнее», — это пронзительное признание принадлежит Николаю Баранову, главному архитектору города в 1938-1950 годах.
Молодые капитаны
Николай Баранов стал главным архитектором Ленинграда в возрасте 28 лет. И это не выглядело исключением: Алексей Кузнецов, Алексей Косыгин и Пётр Попков, назначенные «отцами города» в том же 1938 году, сами едва пересекли 30-летний рубеж. Молодёжь, пришедшая в Смольный на волне сталинских репрессий, вскоре и сама хлебнула лиха – сначала блокада, затем «ленинградское дело»…
Пожалуй, Ленинграду повезло, что главным архитектором блокадного города оказался совсем молодой человек. В самые страшные месяцы и дни Баранов энергично организует маскировку города с воздуха, проводит обмер и детальную зарисовку исторических зданий (что затем поможет воссоздать многие утраты), возрождает ленинградскую школу реставраторов, отвечает за ударное восстановление города и пригородов после войны. Лишь недавно из архивных документов стало известно, что именно Баранов добился возвращения исторических названий Невскому, Дворцовой и другим улицам и площадям в январе 1944 года – сам Николай Варфоломеевич не рекламировал своих заслуг.
Баранов – автор принципиально нового послевоенного генерального плана Ленинграда, заменившего перенос центра на юг новой, актуальной по сей день идеей, – развития города к морю. Глазами Баранова мы видим реконструированные после войны ансамбли – Троицкую площадь и площадь Искусств, Кленовую аллею и площадь Ленина…
В 1950 году репрессивный каток «ленинградского дела», невзирая на заслуги, смёл и главного архитектора города. Баранова обвинили в связях с врагами народа, но ему, можно сказать, повезло: его не расстреляли, не бросили в лагерь, «лишь» выслали из Ленинграда в Среднюю Азию. В отсутствие автора мстили его произведениям – изуродовали проекты Финляндского вокзала и стадиона имени Ленина, выбросили в корзину (казалось, навсегда!) проект Центрального городского парка…
Обиднее всего, что репрессии наложили печать забвения на наследие Николая Баранова, которое не понято и недооценено до сих пор. Эта публикация – попытка обратиться к некоторым идеям Николая Варфоломеевича. Как ни удивительно, мысли, выношенные им в блокадном Ленинграде, не просто актуальны – они касаются первых строк сегодняшних городских новостей! Как градостроитель он смотрел на многие годы вперёд.
Тучков буян
«Среди работ по озеленению города главнейшими являются создание Центрального городского парка и двух крупнейших парков Победы», — писал главный архитектор Ленинграда сразу после войны. И если парки Победы успели заложить осенью 1945-го, к идее парка на Тучковом буяне удалось вернуться только в 2019 году.
Ключевая идея архитектора Баранова – объединение в одно целое разрозненных зелёных массивов вокруг кронверка Петропавловской крепости. Центральный городской парк должен был начинаться от площади Революции (ныне Троицкой) и соединить парк Ленина (ныне Александровский парк), территорию бывшего завода минеральных вод, кронверк с артиллерийским музеем, сад Народного дома, зоосад, городской питомник вдоль проспекта Добролюбова (именно здесь сейчас проектируют «Тучков буян») и выйти на Петровский остров, где по проекту Баранова строился нынешний стадион «Петровский». «Глубоким зелёным клином парк прорежет старые районы Ленинграда на протяжении пяти километров, от Петропавловской крепости до берега залива. Общая площадь парка достигнет около 200 гектаров», — рассчитывал Баранов и приводил серьёзные аргументы в пользу создания парка. Исторически новый парк воспроизводил утраченные Петровский загородный парк и озеленённый гласис (пологая земляная насыпь перед рвом – К.С.) Петропавловской крепости. С градостроительной точки зрения парк становился «главным звеном новой пространственной композиции центра Ленинграда, решающей его развитие вдоль берега Малой Невы к берегу залива».
Наконец, для изнурённого блокадой города идея была вполне посильной: «при незначительных посадках и небольших работах по благоустройству уже в пределах ближайших трёх-четырёх лет можно успешно решить задачу создания крупнейшего городского парка», — мечтал Баранов.
В первые послевоенные годы успели сделать немало: утверждён проект парка, разработанный вместе с архитекторами Надеждой Агеевой (супругой Николая Варфоломеевича) и Олегом Гурьевым. Начата реконструкция площади Революции, превращённой в парадный зелёный партер, «зеркальный» Марсову полю. У кронверка и на Петровском острове разобрали полсотни разрушенных домишек и складов, расчистили пространство вокруг Народного дома от остатков павильонов и сгоревших «американских гор». Начали посадки молодых деревьев. Масштабный проект прервало разгромное «ленинградское дело»…
«В шестидесятые годы была допущена досадная ошибка – значительная часть территории бывшего лесопитомника на проспекте Добролюбова была застроена крупными зданиями. А именно здесь предполагалось развитие средней зоны центрального парка, призванной объединить в одно целое зелёные массивы у Петропавловской крепости и на Петровском острове», — сокрушался Баранов спустя десятилетия. Но верил, что «важнейшее градостроительное мероприятие… ещё ждёт своего завершения».
Сейчас, когда это долгожданное время пришло, необходимо не изобретать велосипед, пытаясь повторить на Тучковом буяне подобие московского «Зарядья», а вспомнить о наследии Баранова. У нас есть уникальный шанс спустя 75 лет воплотить в жизнь мечту, рождённую в блокадном городе.
Финляндский вокзал
Ансамбль вокруг Финляндского вокзала – тоже блокадная мечта Баранова. «Выборгская сторона была безлика в архитектурном отношении… Во время войны район вокзала был сильно разрушен», — констатировал архитектор. Расчистив склады и подъездные пути к бывшей пристани, он спроектировал на правом берегу Невы новую площадь, которая «по архитектурной композиции и габаритам напоминает площадь Декабристов (бывш. Сенатскую)».
Верный традициям ансамблевой композиции, Баранов (вместе с архитекторами Н. Агеевой, Г. Ивановым, Я. Лукиным) проектирует новую застройку Арсенальной набережной, пробивает к вокзалу Боткинскую улицу, передвигает к Неве памятник Ленину, создаёт на площади зелёный партер. «Основным архитектурным звеном будет новый корпус Финляндского вокзала, расположенный в глубине площади на главной оси и завершаемый мощной вертикалью, — пишет Николай Варфоломеевич. — При восприятии здания от Биржевой стрелки эта вертикаль зрительно попадает на фарватер Невы и становится активной доминантой, дополняющей силуэт центра Ленинграда».
Репрессии и отставка главного архитектора обрывают и этот проект. Баранова и его управление обвиняют, что парадная площадь засажена деревьями, а вождь на броневике едва не подвергся надругательству. «Если бы они со всей принципиальностью подошли к вопросам формирования города, <…> не было бы принято неправильное решение о передвижке памятника В.И. Ленину у Финляндского вокзала», — говорит на общем собрании ленинградских зодчих архитектор Николай Чилингаров, отец будущего полярника.
Больше всего достаётся вокзалу – проект Баранова спешно заменяют новым утилитарным зданием, на восемь метров ниже и вовсе без башни. «Только после возвращения в Ленинград в 1954 году мне <…> удалось добиться пересмотра неудачного проекта, но фундаменты уже были заложены, и они могли выдержать вес башни на пятьдесят метров ниже запроектированной ранее, а общую высоту главного корпуса удалось поднять только на четыре метра. Это не могло не ухудшить архитектурный облик площади», — сокрушался после Николай Баранов.
Так нынешний Финляндский вокзал стал памятником времени и судьбе своего автора — в этом и состоит историческая и архитектурная ценность здания. К сожалению, год назад КГИОП отказался признать вокзал памятником, посчитав, что «не определены критерии определения историко-культурной значимости подобных объектов». Пока ансамбль Баранова не взят под государственную охрану, он несёт потерю за потерей. Снесена школа на Арсенальной набережной, заменённая «вставным зубом». При сносе пропала аркада, соединявшая школу с соседним райсоветом, — сокрушительный удар по наследию Баранова – идеолога архитектурного оформления разрывов между домами! Ажурные часы на башне вокзала заменили безвкусной поделкой. То и дело всплывают проекты надстройки вокзала и подземного гаража под площадью Ленина. Будто в насмешку глухой проулок справа от вокзала, который сам архитектор планировал заменить новой улицей, назвали именем Баранова…
Пока замысел Николая Варфоломеевича не искажён до неузнаваемости, необходимо взять Финляндский вокзал и весь ансамбль площади Ленина под государственную охрану.
Спортивно-концертный комплекс
Николай Баранов вернулся в Ленинград в 1954 году, после смерти Сталина. Но работать в любимом городе ему фактически не дали – вскоре он уехал в Москву, где добился успеха как вице-президент академии архитектуры, зампред Комитета по гражданскому строительству и архитектуре СССР и профессор МАрхИ.
Последним проектом Баранова в Ленинграде стал Универсальный спортивный зал на 25 тысяч зрителей, строительство которого растянулось на все 70-е годы (проект разработан вместе с мастерской Игоря Чайко). В 1979 году зал вступил в строй как Спортивно-концертный комплекс им. Ленина.
Сама идея была новаторской: «переход к строительству универсальных залов вызван нерентабельностью дворцов спорта и других аналогичных сооружений только для спортивных соревнований, т.к. они обычно занимают лишь треть календарных дней», — писал Баранов. В новом зале должны проводиться все виды спортивных состязаний кроме водных, а также киносеансы, концерты и массовые собрания. Удивительно, что в нашем северном городе эта идея до сих пор не оценена по достоинству, и все крупные события привязаны к улицам и спрессованы в короткие летние месяцы!
Немало написано об уникальных технических решениях СКК: крыша из стальной мембраны, натянутой на опорное кольцо, трибуны-трансформеры, возможность залить два хоккейных поля одновременно.
Но нельзя забывать и о градостроительном значении комплекса. Баранов проектировал СКК как центр парка, который намечалось продлить до Витебского проспекта. «Общественное здание должно решаться как ядро крупного архитектурного ансамбля», — писал Николай Варфоломеевич, имея в виду согласованность с природным ландшафтом, формирование перспектив улиц и в целом силуэта города.
Баранов дважды – в 40-е (стадион им. Ленина) и в 80-е (СКК) – возвращался к идее организовать городской парк вокруг крупного стадиона. К сожалению, после смерти Николая Варфоломеевича в 1989 году добиться строительства парка оказалось некому — обширное пространство, зарезервированное для парка с прудами, ныне засорено торговыми центрами и случайными постройками вроде выставки «Россия – моя история».
«Штучный подход к созданию отдельных, механически вставленных в городскую среду объектов не позволяет достичь гармоничного целого», — предупреждал Баранов.
Нынешние идеи о сносе СКК и варварской застройке окружающей территории похожи на продолжение репрессий против творений архитектора. Демонтаж комплекса – не просто снос одного здания, он обернётся разрушением городской ткани, которую так тонко чувствовал Баранов. Сейчас, когда в СКК работают отбойные молотки, самое время остановиться и прислушаться к предупреждению зодчего – признать комплекс памятником архитектурной мысли и вернуться к развитию парка.
P.S.
«До войны близкими мне товарищами были районы новостроек; они находились в сфере моей повседневной деятельности, и я с ними был на «ты». <…> А великолепные ансамбли Петербурга, чудесные творения Растрелли, Воронихина, Старова, Росси, Захарова, Стасова и других великих зодчих я любил… Но они были созданы так давно, что казались мне одновременно и близкими, и далёкими, родными и чужими. Мы были на «вы».
Но наша военная дружба позволила перейти на «ты» и с ними», — признавался Баранов в конце жизни.
Сегодня имя Николая Варфоломеевича Баранова – в ряду великих зодчих Петербурга. Так давайте беречь его постройки также как творения Растрелли, Воронихина, Росси?
Кирилл Страхов
Статья опубликована в журнале «Город 812» № 14, 12 декабря 2019 г.
