Накануне в городе чествовали новых почетных граждан – 46-го и 47-го по счету. Но это если считать с 1993 года. «Петербургский дневник» вспомнил истории тех, кого награждали до революции
На мемориальной доске, которую недавно повесили в школе Карла Мая, выгравировано, что здесь в 1916-1920 годах учился первый почетный гражданин Петербурга выдающийся ученый-филолог академик Дмитрий Лихачев. Ошибку в надписи нашел политолог Юрий Светов: Лихачев не был первым. И это Светов может с уверенностью констатировать как автор официальных книг «Почетные граждане Санкт-Петербурга».
За жизнь царя
Первым был шапочных дел мастер Осип Комиссаров. Почетного гражданства Петербурга он удостоился за то, что толкнул революционера-террориста Дмитрия Каракозова. В руках у Каракозова был пистолет, а целился он в императора Александра Второго. Пуля не попала в царя. В кармане при аресте у Каракозова нашли записку. В ней «друзьям-рабочим» революционер объяснял, что «уничтожить царя-злодея» он решился, чтобы не погиб «его любимый народ».
«Удастся мне мой замысел – я умру с мыслью, что смертью своею принес пользу дорогому моему другу – русскому мужику. А не удастся, так все же я верую, что найдутся люди, которые пойдут по моему пути», – считал он.
Как минимум одному «русскому мужику» попытка Каракозова пользу принесла. Уже вечером после покушения Комиссарова пригласили в Зимний дворец. Александр Второй повесил ему на грудь Владимирский крест IV степени и возвел в потомственные дворяне. А на следующий день, 5 апреля 1866 года, петербургская городская дума присвоила «охранителю жизни царя» звание почетного гражданина. Позже Николай Некрасов написал о нем стихотворение. У ограды Летнего сада, где он отвел руку революционера, построили часовню…
Второго почетного гражданина городская дума выбрала Петербургу тоже из-за спасения императора. Им стал представитель президента США, Густав Фокс Ваза, который привез в Петербург поздравительную резолюцию, принятую Конгрессом по случаю «избавления от опасности». В Петербурге он нашел время не только на экскурсии по достопримечательностям и заводам, но и на встречу с Комиссаровым. А перед отплытием за океан Ваза посмотрел на казнь Каракозова на Васильевском острове.
«Он уехал и никогда не был больше в нашем городе. Даже документы о присвоении звания ему посылали вдогонку», – рассказал Светов.
Просто почет
«Первые два решения наложили отпечаток на будущие присвоения звания почетного гражданина Петербурга, – считает Светов. – Его стали давать в том числе не за реальные заслуги перед городом, а за политические шаги».
Третьим почетным гражданином города стал герой Русско-турецкой войны, руководитель обороны Шипки, генерал-адъютант Федор Радецкий. Чествовали его, по словам Светова, во всех городах, через которые он возвращался с войны. В Петербурге ему, кроме почетного гражданства, городская дума даровала еще и шпагу.
Звание почетного гражданина Петербурга в отличие от звания почетного гражданина Российской Империи, отменяющего телесные наказания для обладателя такового, преференций не давало, только диплом да портрет на стене городской думы.
«Это просто была попытка отмечать заслуги человека, живущего в конкретном городе», – объяснил Светов.
С общеимперским петербургское почетное гражданство роднила подпись на решении о присвоении. Ее ставил не градоначальник, а сам император. За путешествие в Тибет и Китай звание присудили географу Николаю Пржевальскому, а с формулировками «за достижения в городе» – городскому голове Николаю Погребову, графу Михаилу Лорис-Меликову, основателю и попечителю института экспериментальной медицины принцу Александру Ольденбургскому.
Стертое имя
Последним награжденным почетным гражданином города до революции стал историк, издатель журнала «Вестник Европы», гласный городской думы Михаил Стасюлевич. И звание ему дали заслуженно. Светов отметил вклад Стасюлевича в появление водопровода в городе, а президент Фонда развития городского самоуправления «1870» Кирилл Страхов – заслуги в образовании.
«До Стасюлевича все городские школы, они назывались тогда училищами, существовали в отдельных квартирах, – напомнил Страхов. – Считалось, что нельзя объединять детей в больших зданиях. Все должны учиться в маленьких коллективах под руководством одного учителя. Стасюлевич доказывал, что нужно строить школьные здания. Это была его магистральная идея».
Еще благодаря Стасюлевичу в Петербурге появились детские сады, тогда они назывались детские очаги, и детские лагеря, тогда санаторные колонии. Но все это, как говорит Страхов, два года назад не стало доводом для Совета по мемориальным доскам при правительстве города, чтобы увековечить память о просветителе на доме, в котором он жил, по адресу: Галерная, 20.
«Решение неслучайное, – считает Страхов. – Советская власть успешно стерла имя Стасюлевича из истории города. Члены Совета по мемориальными доскам мне достаточно откровенно сказали, что они знают, кто он такой».
Поводом для забвения в Петрограде и Ленинграде лоббиста современной школьной системы в Петербурге стало отношение Владимира Ленина, по оценке Страхова. Вождь пролетариата считал контрреволюционным и ругал в письмах к Максиму Горькому журнал «Вестник Европы», который издавал Стасюлевич.
Обжаловать вердикт Совета по мемориальными доскам два года спустя Страхов намерен в связи с «вновь открывшимися обстоятельствами»: в архивах заседаний городской думы он нашел решение увековечить память о Стасюлевиче мемориальной доской, а в «Вестнике Европы» – заметку, что мраморную доску тогда повесили. Запрос в музей городской скульптуры, где может храниться пропавшая мемориальная табличка, Страхов уже написал.
«Когда Стасюлевич умер, в журнале «Вестник Европы» была написана пророческая фраза, что это такая крупная фигура, что не скоро отыщется в Петербурге человек, который сможет получить следующим звание почетного гражданина. Так и произошло. Только в 1993 году следующим стал академик Лихачев», – констатировал Страхов.
Алексей Мавлиев,
«Петербургский дневник»
Фото: Дмитрий Фуфаев/«Петербургский дневник»
