В. Кара-Мурза― Вы слушаете программу «Грани недели» на волнах радиостанции «Эхо Москвы». У микрофона – Владимир Кара-Мурза младший. Продолжаем наш выпуск.
Как я уже говорил в начале программы, наша сегодняшняя историческая рубрика посвящена круглой и важной годовщине в российской политической истории. На этой неделе исполняется 150 лет городской реформе Александра Второго.
16 июня (или по новому стилю 28 июня) 1870 года император Александр Второй утвердил Городовое положение. Проект готовился несколько лет под руководством на тот момент уже бывшего министра внутренних дел Петра Валуева. Новый закон, ставший одним из ключевых звеньев в цепи великих реформ Александра Второго, вводил в России бессословное выборное городское самоуправление. В 502 городах Империи учреждались городские думы, в ведение которых передавались основные вопросы местного хозяйства, включая здравоохранение, народное образование, благоустройство, обеспечение продовольствием, торговлю и промышленность.
Избирательным правом при выборах членов (или гласных городских дум) обладали подданные Российской империи мужского пола старше 25 лет, платившие городской налог с недвижимости, торгов или промыслов. Выборы проводились по трем куриям в зависимости от объема уплаченных налогов. Срок полномочий городских дум составлял 4 года.
Для непосредственного управления городским хозяйством гласные дум избирали городскую управу, которая заведовала бюджетом и должна была отчитываться перед общим составом думы. Городской голова также избирался гласными думы посредством тайного голосования. Количество гласных зависело от населения. Самые крупные городские думы были в столицах: 180 гласных в Москве, 250 – в Петербурге.
В 1874 году действие Городового положения было распространено на Закавказье, в 1875 – на Литву, Белоруссию и Правобережную Украину, в 1877 – на Балтийские губернии. В Средней Азии, в Финляндии и Польше городская реформа проведена не была.
По мнению историков, реформа 1870 года дала серьезный толчок торгово-промышленному развитию российских городов. Но ее главный итог – это развитие гражданской самостоятельности, приобщение общества к делам государственного управления и рождение в России новой политической культуры. Именно городские думы, как и земские собрания, стали своего рода кузницами для политиков нового поколения. Этот процесс не остановила даже объявленная в 1892 году контрреформа Александра Третьего, сократившая полномочия и самостоятельность городского самоуправления.
Когда в апреле 1906 года в Таврическом дворце Петербурга открылась Государственная дума (первый в российской истории общенациональный парламент), многие из ее членов, включая и председателя Сергея Муромцева, имели за плечами многолетний опыт работы в качестве гласных городских дум.
Я напомню, что в нашей программе сегодня участвуют Кирилл Страхов, политик, историк, президент Фонда развития городского самоуправления «1870», бывший муниципальный депутат в Санкт-Петербурге, и Александр Гнездилов, политик, театральный режиссер, член Федерального политического комитета партии «Яблоко», кандидат в депутаты Московской городской думы 6-го созыва.
Кирилл, название вашего фонда – очевидный отсыл к городской реформе Александра Второго, 1870 год. Почему из всех великих реформ, а там, мы знаем, и судебная реформа, и свобода печати, и земская реформа и, разумеется, отмена крепостного права, почему вы решили посвятить работу вашей организации именно этой городской реформе? Почему такую важность придаете именно этому?
К. Страхов― Потому что вся моя жизнь связана с жизнью города. Да и прямо скажем, большинство населения в России сегодня городское. Поэтому жизнь города, конечно, для нас такая ключевая проблема. Реформа эта очень интересная. Во-первых, важно, что все-таки это было одно из звеньев большого реформирования России. Параллельно были и крестьянская, и судебная, и военная, и так далее реформы. И земская, о которой вы говорили. Был настрой реформаторский в стране. Поэтому все части общества желали изменений, хотели их.
Но я обращу ваше внимание, что совсем недавно мы широко отмечали 150-летие крестьянской реформы. Очень широко на государственном уровне отмечалось 150-летие судебной реформы. И наши видные судебные руководители заседали в высоких креслах по этому поводу. И даже писали статьи.
А вот к 150-летию городской реформы я никаких широких государственных празднеств не вижу. И мне кажется, это неслучайно, потому что города – сейчас серьезная проблема для нашего общества. В городах наименее высокая поддержка центральной власти в России, города наиболее оппозиционны. И при этом, я уверен, никто не доволен качеством городского управления и местного самоуправления. То есть явно есть потребность в том, чтобы проводить изменения. Но к ним пока не готовы.
Знаете, что мне нравится в городской реформе 1870 года? Что, пожалуй, единственный раз в российской истории реформаторы решили начать с того, чтобы спросить, как действовать, у тех, кого они собираются осчастливить. Ведь Валуев в самом начале реформы в 1862 году, за 8 лет до издания положения, разослал в 509 городов Империи анкету с просьбой сообщить, а как вы живете, что вам нужно, чтобы городу жилось хорошо?
И результаты были совершенно обескураживающие. Из Нижнего Новгорода писали, что под руководством назначенного губернатора 25 лет ремонтируют крепостную стену, и в результате эта крепостная стена обваливается. Из Твери сообщали, что в результате работы по сметам по строительству в городе сметы увеличиваются в 2-3 раза. Из Бузулука сообщали, что государственная опека привела к водворению в городском обществе крайнего равнодушия, а заботы сосредоточились лишь на том, чтобы все имело законное основание, то есть разрешение подлежащего начальства. Не напоминает ли вам что-то это? Вот поэтому, по-моему, городская реформа очень актуальна сейчас, через 150 лет после ее первого пришествия.
В. Кара-Мурза― Вопрос Александру Гнездилову. Александр, вы участвовали сами несколько лет назад в городских выборах – в выборах в Московскую городскую думу. Насколько, на ваш взгляд, важна роль городского самоуправления, городской демократии, городских выборов, даже в той авторитарной системе, которая существует в нашей стране сегодня?
А. Гнездилов― Я думаю, что она чрезвычайно важна. Это, в принципе, показывает вся история человечества, вся история, например, Европы, где городские парламенты были в свое время опорой для федеральных парламентов, для появления движения за ограничение абсолютной монархии в 17-18 веках.
Что касается России, тогда еще Руси, то мы знаем, что в норманских источниках, источниках викингов с 12 века Русь была известна как Гардарика, то есть страна городов. Во многих городах, не только в Новгороде и Пскове, существовали вече и другие органы городского самоуправления. Но именно в Новгороде и в Пскове они развились в особую, уникальную форму управления на Руси, которая была во многом альтернативой власти князя, например, во Владимиро-Суздальской земле и так далее.
Мы помним, что еще в середине 16 века в результате губной реформы правительства «Избранной рады», правительства Адашева, ряд регионов России получил самоуправление за большие деньги, которые платились в казну. Люди получали возможность сами осуществлять суд, сами вести следствие. Дворяне выбирали губных старост так называемых, свободные черные крестьяне и купцы выбирали земских старост и целовальников.
И несмотря на то, что это самоуправление не было даровано, оно покупалось, причем за очень большие деньги, возможность избавиться от коррупции, произвола со стороны воевод, наместников, откупщиков и так далее была огромной возможностью. И даже через почти 100 лет в 1642 году на Земском соборе многие с тоской об этом вспоминали и говорили, что было бы хорошо вернуться к этому порядку.
Мы помним, что во время смуты, в конце смуты, когда, по сути, центральная власть разрушилась, ни вертикаль власти и ни жесткая рука спасла Россию. Россию спасло именно городское самоуправление, когда патриарх был сначала заблокирован в Кремле, потом умер, боярская дума тоже была заблокирована в Кремле, в который они впустили поляков вместе с патриархом Гермогеном.
В этот момент ополчение создавалось городами. И сохранились вот эти грамоты, которыми обменивались между собой жители Нижнего Новгорода, жители Казани, жители Ярославля и многих-многих других городов – договаривались держаться вместе, договаривались сопротивляться иностранным войскам, договаривались сопротивляться казачьим отрядам и так далее. И таким вот образом Россия спаслась. Именно благодаря наличию сильного местного сообщества, которое в нужный момент смогло скоординироваться, налаживать горизонтальные связи и спасти страну.
Когда Екатерина Вторая в 1767 году собирала свою Уложенную комиссию для разработки Уложения государственных законов, то больше всего депутатов (208) – это были городские депутаты. И так далее вплоть до великих реформ и далее вплоть до 1905 года, когда одним из важных толчков к выпуску Манифеста 17 октября была встреча летом 1905 года Николая Второго с земскими городскими депутатами, и те речи, которые там произнесли представители земства князь Сергей Трубецкой и представитель петербуржского городского самоуправления Михаил Федоров в поддержку народного представительства и создания в России, наконец, парламента.
С другой стороны, конечно, нужно отметить, что вот эта реформа 1870 года, как и вообще великие реформы Александра Второго, именно в отсутствии конституционных преобразований без предоставления гражданам возможности формировать национальные представительства, формировать, по сути, парламент, они оказались в конечном счете недостаточными. И это соединяет две темы нашего сегодняшнего разговора – местное самоуправление и Конституцию.
В. Кара-Мурза― Мы знаем, что Александр Второй планировал протопарламент, такие зачатки общенационального народного представительства. Собственно, рассмотрение этого вопроса правительством должно было состояться через несколько дней после того, как Александр Второй был убит в марте 1881 года.
Вопрос Кириллу Страхову скорее как историку, нежели как политику. Вот посмотришь когда на историю нашей страны, такое впечатление, что мы обречены на эти циклы сменяющихся реформ и контрреформ. Вот вы в первой части программы упомянули об одной из конституционных поправок о том, что система местного самоуправления встраивается в какую-то общую систему публичной власти. Это же фактически как контрреформы Александра Третьего, в частности, вот эта городская контрреформа 1892 года, когда был введен контроль назначенных губернаторов дополнительный над городским самоуправлением.
Уже мы два десятилетия находимся на цикле контрреформ. На ваш взгляд, будет ли опять реформаторский цикл в нашей стране?
К. Страхов― Владимир, я бы не говорил о циклах. Потому что даже после 1870 года жизнь городского самоуправления существовала в постоянной борьбе с имперским чиновничеством. Один раз отдав кусочек власти, совершив такую по-настоящему революцию, сделав не чиновников, а горожан хозяевами своих городов, чиновники потом спохватывались и думали, как бы отобрать. Отбирали, кстати, вполне знакомыми нам современными способами (прежде всего финансированием). Если почитать русские журналы 10-х годов 20 века, это постоянный стон о том, что не хватает денег, что города обложены налогами и общегосударственными обязательствами, а улицы стоят в грязи, и очень тяжело работать городам.
Но, с другой стороны, то, что говорил Александр, объясняет две важные вещи, которые, мне кажется, мы должны сегодня произнести. Во-первых, чиновников Министерства внутренних дел тогда во время подготовки александровских реформ потрясло, что даже из самых дальних городов, из самых дальних углов ответом на вопрос «а почему так плохо живется горожанам на Руси?» был один: «Мешает правительственная опека. Прекратите на ходунках нас водить. Не вмешивайтесь в наши дела. Мы сами разберемся».
В Петербурге были потрясены, что это понимают даже на самих дальних окраинах. «Дайте нам право выбирать самим власть. Дайте нам право гласно контролировать эту власть. Не вмешивайтесь в наши дела», — говорили города 150 лет назад.
И второе. Когда нам объясняют, что местное самоуправление навязано нам какими-то международными обязательствами, которые мы, не посмотрев, подписали в 90-е годы, вот вся наша история опровергает эти домыслы про какие-то навязанные нам обязательства. Наоборот, самоуправление – это коренная традиция нашего общества, к которой мы все время возвращаемся. И несмотря на попытки как-то централизовать власть, отобрать ее, отобрать ресурсы у граждан, общество все равно, как вода, занимает опять полностью русло этой реки, которую пытаются ограничить плотиной.
150 лет – довольно длинный срок. Но подумайте, 50 лет после городской реформы – это время бурного развития русских городов. Население российских городов увеличивается вдвое, начинается мощная модернизация, появляются водопроводы, электрическое освещение, трамваи, школы, больницы, строятся дороги. Большинство российских городов обязаны именно городскому самоуправлению этому развитию в конце 19-го – начале 20-го века.
Я думаю, что мы сейчас как никогда нуждаемся в модернизации городской жизни. И ее не добиться федеральными программами развития доступной среды и так далее, когда из Москвы пытаются благоустраивать улицы в Калининграде и во Владивостоке. Ну не умеете вы это делать, во-первых, хорошо, а во-вторых, так, чтобы не терялись деньги.
Кирилл Страхов,
